Архив рубрики «Виды единоборств»

Знатоки японского оружия знают, что Японию издавна называют Страной Длинных Луков. Лук — самое старое японское оружие, а с учетом природных условий страны — самое выгодное. Бой на кораблях, в труднодоступных горных массивах, оборона обрывистых берегов, лесные засады — лук везде является самым важным оружием. Конный лучник мог справиться с группой атакующей пехоты, либо убежать от группы не вооруженных луками преследователей, при этом стреляя с разворота назад. При правлении сегунов конная езда и владение луком были разрешены только высокородным самураям.

Бедные самураи также упражнялись в стрельбе из лука, особенно если принадлежали к свите какого-нибудь даймё. Правда это были уже пешие лучники, статус и престиж которых был гораздо ниже. Однако нужно помнить, что единственный шанс победить конного лучника заключался в том, чтобы застрелить из лука коня. Пешие лучники приобрели большое значение в период строительства мощных замков. Уже тогда был разработан способ стрельбы, когда стрелы выпускали по очереди, один ряд лучников за другим. Успешное применение на полях сражений мушкетов лишило конную стрельбу из лука боевого значения, но самураи высоких родов продолжали упражняться в этом искусстве. В резиденциях крупных даймё имелись большие стрельбища, где можно было стрелять с галопа, выпускать серии стрел (то есть все новые и новые стрелы, пока первая еще не коснулась мишени), либо стрелять по многим мишеням с разных сторон, сильно скручиваясь корпусом. На этих «полигонах» устраивались и соревнования. Иногда проводилась и охота конных лучников, но постепенно успехи на ней становились все реже, убийство конным охотником из лука оленя было таким событием, что в семью такого самурая посылали посланца с бумагой, где сообщалось о столь знаменательном случае.

В то время, когда лук имел военное значение, хороших лучников отмечали. Лучших брали охранниками императорских садов (фактически — дворцовая стража), либо в личную охрану сёгуна.

После отражения монгольского вторжения среди лучников стали проводиться «турниры-марафоны», где нужно было стрелять быстро и в течении долгого времени, сохраняя при этом точность. В хрониках отмечено много достижений японских лучников на этих состязаниях. В 1686 году в Киото лучник Вада Деихати выстрелил в течении 24 часов 8 тысяч стрел, попадая раз за разом в мишень на расстоянии ста метров. В 1852 году лучник Масатоки повторил это достижение. В течении двадцати часов он выпустил в цель 10 тысяч стрел, попав 8 тысяч раз.

Японцы использовали луки разных типов. Женщины пользовались небольшими луками адзуса-юми. Самураи соревновались с луками аудзумэ-юми, в бою пользовались луками ханкю и ёкю, реже — луком монгольского типа ёко-юми. Лучники-снайперы пользовались огромными луками дайкю. Их мощь была тсоль велика, что автор первой европейской работы о японских искусствах будо Харрисон (4 дан дзюдо!) смог натянуть такой лук лишь приложив огромные усилия. Классический трактат «Буки Нияку» упоминает также о луках мару-ки, сигэ-но-юми, банкю-хан-кю. Использовали японцы и арбалеты — тэппо-юми, и баллисты — о-юми.

Для стрельбы использовались разные типы стрел. Фактически, каждый крупный род использовал свою форму наконечников. Особым искусством было изготовление колчанов, отделка колчана показывала ранг самурая.

Монгольское вторжение продемонстрировало японцам непривычную тактику использования луков — групповую стрельбу конных лучников. Хотя тайфун и помог избежать опасности, но стало ясно, что нужно думать об обороне страны в случае массированного вторжения. Была сделана ставка на повышение индивидуального мастерства конных лучников отдельных самурайских родов, когда каждый из родов отвечал за оборону своего участка побережья. Воины, пережившие пятьдесят дней битв, сделали упор на два аспекта стрельбы из лука: физическую выносливость лучника, и его психическую устойчивость. В поисках тренировочных методов взоры обратились к дзэн-буддизму. Требовалось научить воинов быстрому техничному натяжению лука (без лишних затрат сил) и стрельбе без прицеливания (а, следовательно, без смещения линии стрельбы), ибо в условиях битвы прицелиться практически невозможно.

Однако со времене боевое значение лука сошло на нет. Кюдзюцу (искусство стрельбы из лука) превратилось в кюдо (путь стрельбы из лука) — не боевое искусство, а систему духовного самосовершенствования, где лук и стрелы — просто инструмент для самопознания.

Кочующий из книги в книгу популярный миф гласит, что нунчаку — бывший цеп для обмолота риса, превращённый японскими крестьянами в грозное оружие, которым они сражались против самураев. Однако этот миф содержит сразу четыре грубых ошибки. Нунчаку отнюдь не являются японским оружием, они никогда не были цепом, использовали это оружие вовсе не крестьяне — и вовсе не против самураев.

Нунчаку в том виде, в котором мы их знаем, пришли с Окинавы (Рюкю) — архипелага, являющегося сегодня частью Японии, однако заселённого другим народом, говорящим на другом языке. В японском языке даже нет слова для обозначения нунчаку — когда надо написать слово «нунчаку», используется либо запись «ну-н-тя-ку» на катакане — слоговом алфавите, которым японцы записывают иностранные слова, либо китайский иероглиф «двухчленная дубинка» («двухзвенный цеп»), который на китайском языке читается как «шуан-цзе-гун», на окинавском — как «нун-тя-кун», а на японском — как «со-сэцу-кон».

Многие считают, что нунчаку ведут своё происхождение от цепа для обмолотки риса (уцу) — но это ошибка. Чтобы убедиться в этом, достаточно представить себе, что Вам нужно молотить нунчаку (причём не концом, а всей поверхностью палки) лежащие на земле колосья — для этого Вам придётся согнуться в три погибели, почти что упираясь носом в собственные колени, а при каждом взмахе Вы будете бить себя по спине. Настоящий окинавский цеп — как, впрочем, и японский, китайский или европейский — имеет ручку длиной в рост человека, так что им можно бить по земле, не скрючиваясь буквой «зю». Поэтому версия о происхождении нунчаку от цепа совершенно несостоятельна. Причина путаницы, судя по всему, кроется как в конструктивном сходстве нунчаку и цепа, так и в том, что в арсенал окинавского кобудзюцу входит другое оружие — боевой цеп (утибо) — действительно являющееся модификацией крестьянского цепа.

Существует несколько более разумных версий относительно того, какой предмет послужил прототипом нунчаку. Наиболее правдоподобная из них (её придёрживается ряд современных мастеров кобудо) гласит, что нунчаку в оригинале представляли собой удила — часть конской упряжи. В исходном варианте нунчаку палки были изогнуты, как показано на фотографии, и лишь позднее начал применяться известный сегодня вариант с прямыми ручками. Существуют также версии о происхождении нунчаку от колотушки ночного сторожа или от инструмента для обдирания коры со ствола бананового дерева (из коры банана на Окинаве делали лучшую ткань). Наконец, ещё одна версия, которую признают такие авторитеты, как Мияги и Икэда, гласит, что оружие, послужившее прототипом нунчаку, привезли на Окинаву китайские иммигранты. Косвенным подтверждением этой версии служит то, что для обозначения нунчаку используется слово, заимствованное из китайского языка.

История окинавского каратэ хранит в себе множество загадок. До сего дня не установлено соотношение местных и иностранных (в первую очередь китайских) традиций рукопашного боя в его становлении, неизвестно точно, как выглядело окинавское кэмпо в XVIII-XIX веках. Почти полное отсутствие надежных письменных источников, слабая изученность истории Окинавы и ее культуры в целом, ставят на пути исследователей серьезные препятствия. Однако в последнее время ситуация начала понемногу поправляться. Были найдены и опубликованы важные материалы, проливающие свет на историю, теорию и практику старинного каратэ Окинавы. Это свиток, написанный великим мастером Мацумурой Соконом (1796-1893) и опубликованный в июле 1960 г. в газете «Окинава таймусу» под названием «Буси Мацумура-но каратэ макимоно» («Свиток по каратэ буси Мацумура»), наставления Итосу Ясуцунэ и ряд других.

Особое место среди источников по старому каратэ, как по ценности содержания, так и по влиянию на формирование этого боевого искусства, занимает трактат «Бубиси» (кит. «Убэйчжи») — «Книга о военной подготовке».

«Бубиси» написан на старокитайском языке вэньяне. На его обложке не значится ни имя автора, ни время создания. Однако, подробное изложение в трактате принципов и приемов цюань-шу школ Белого журавля (Байхэ-цюань) и Архата (Лохань-цюань) позволяет предположить, что автором был выходец из южнокитайской провинции Фуцзянь. Впрочем, в самой Фуцзяни этот трактат не найден. Зато его копии в изобилии имеются на Окинаве.

«Бубиси» предположительно появился на острове в середине XIX века. Одни исследователи полагают, что «Бубиси» был привезен окинавцем, специально ездившим в Китай изучать тамошние боевые искусства. Другие считают, что его авторы — китайцы из района Кунинда крупнейшего окинавского города Наха. Третьи придерживаются мнения, что «Бубиси» был составлен окинавцами на основе нескольких более мелких текстов по китайскому кулачному искусству. Впрочем, доказать или опровергнуть ту или иную гипотезу возможности нет.

«Бубиси» представляет собой уникальную антологию текстов. Он состоит из 32 статей, посвященных истории, принципам и технике школ Белого журавля и Архата (которые, судя по всему, оказали наибольшее влияние на развитие окинавского кэмпо), философии и этикету воинского искусства, сравнению стилей, по методам тренировки, применению приемов в самообороне, искусству поражения уязвимых точек, включая так называемый «метод отсроченной смерти» (дим мак), практике гомеопатии в боевых искусствах. Иными словами, это целая энциклопедия боевого искусства. Причем энциклопедия из разряда «секретных».

зюдо — один из видов японских искусств, возникший на базе дзю-дзюцу в конце XIX столетия. Творцом современного дзюдо считается Дзигоро Кано (1860-1938). Влюбленный в японские традиции и вместе с тем увлеченный модернист, он стремился соединить требования нового времени с историческим прошлым. Термин «дзюдо» Кано трактовал как «путь красоты», «мягкий путь».

Изучив в совершенстве известные в то время стили «дзюдзюцу», мастер исключил из этой борьбы наиболее опасные удары, сделал дзюдо доступным, увлекательным видом спорта. Новая эффективная система, избавленная от весьма жестких приемов, исключала тяжелые увечья или смертельный исход.

В течение десятилетий складывались особые правила поведения, традиции дзюдо. В результате был выработан особый

Кодекс чести дзюдоиста

Вежливость

Смелость

Искренность

Контроль над собой

Честность

Скромность

Дружба

Уважение

Ода Нобунага (1534-1582) вошел в историю Японии как выдающийся стратег, умный и коварный политик, воин со стальной волей и первый объединитель Японии. Его отец, Нобухидэ, был владельцем княжества, занимавшего почти всю территорию провинции Овари. Весной 1551 года, когда он скоропостижно скончался в возрасте 42 лет, Нобунага решил, что пробил его час. С невероятной жестокостью и хладнокровием 18-летний Нобунага расправился с возможными конкурентами, не остановившись даже перед убийством младшего брата Нобуюки, обвиненного м в тайных связях с врагами, и некоторых других членов семьи, которые могли представлять хоть какую-то угрозу его монополии на единоличную власть. На это ушло ни много ни мало — 7 лет, пока старая фамилия Ода не была почти полностью истреблена, а Нобунага не подчинил своей власти всю провинцию Оми. После этого Нобунага приступил к завоеванию владений соседей.

К излюдленным хитростям Оды относились использование его войсками знамен и гербов врага, неодиданные атаки в самый неподходящий для противника момент: под покровом ночи, во время ливней с ураганными ветрами и т.д. Португальский миссионер Луиш Фройш написал о Нобунаге: «Он действовал всегда скрытно… Он почти никогда не следовал советам подчиненных. Презирал японских императоров и князей, ни во что не ставил богов и идолов, не верил ни в какие пророчества и суеверия. И хотя сам принадлежал к буддийской секте Нитирэн, тем не менее твердо считал, что нет ни бога, ни бессмертия души, ни потусторонней жизни.»

Нет ничего удивительного, что такой человек, как Ода Нобунага широко использовал службу шпионажа и тайных убийств. Своих агентов он называл кёдан — «[слушающими] болтовню на пиру», и это название красноречиво свидетельствует о характере их работы: подслушивание вражеских ращговоров, выведывание тайн на попойках. Правда, в большинстве случаев кёдан не были профессиональными шпионами. Как правило, это были обычные самураи, обладавшие определенными задатками для такой работы: хладнокровием, выдержкой, сметливостью, общительностью, умением скрывать свои тайны и мастерством в боевых искусствах.

Для выполнения особо секретных поручений Ода прибегал к услугам настоящих специалистов, профессиональных ниндзя, владевших всеми секретами своего мастерства. И, судя по всему, он умел выбирать прекрасных исполнителей своих тайных планов. Во всяком случае ниндзя Нобунаги прославились столь изощренными покушениями на жизнь других даймё, что некоторые историки считают, что именно он ввел моду на тайные убийства враждебных князей.

Хотя именно ниндзя Нобунаги прославились как исполнители самых невероятных убийств, сам он вошел в историю нин-дзюцу прежде всего благодаря своей лютой ненависти к «воинам ночи» из Ига и Кога — самым знаменитым агентам средневековой Японии. Казалось бы, с его пониманием роли шпионов, с его финансовыми возможностями, лучших партнеров чем славные семьи из традиционных «ниндзевских» регионов не найти, однако на деле между ними встала непреодолимая стена религиозной розни.

Ода Нобунага считал, что для объединения Японии необходимо сокрушить буддийские монастыри и иные религиозные объединения, которые в то время имели не меньшее могущество, чем сам сёгун. Проводя эту политику в жизнь, диктатор предал огню главный оплот школы Тэндай, знаменитый монастырь на горе Хиэй, уничтожил мятежную лигу Икко-икки и обратил в руины ее главный центр — монастырь Исияма Хонган-дзи.

Все эти «мероприятия» не могли не вызвать гнева у ниндзя Ига и Кога, которые поддерживали тесные дружеские контакты с крупнейшими буддийскими храмами и орденами ямабуси. В результате ниндзя развернули настоящую охоту на ненавистного врага. Но, благодаря надежной охране и незаурядному личному мужеству, князь неизменно выходил сухим из воды.

Конечно же Ода Нобунага не мог спокойно ждать, пока кому-либо из «ночных призраков» удастся добиться своей цели, и предпринял меры, чтобы искоренить «ниндзевский гадюшник» с корнем. Эта акция вошла в историю как величайгая битва ниндзя, мятеж в Ига годов Тэнсё — Тэнсё Ига-но ран.